Заветный том

 

Из окна восходно-ало

я дождался перемен.

Раскладушка сон прогнала,

дав мне книжицу взамен.

По мозгам холестерины

бродят, как зверья стада, –

томик Пушкина старинный

открываю я тогда.

Но такой гиперболоид

не даёт сознанья нить:

он не может успокоить –

может только научить.

И, покой не выбирая,

словно взятку божествам,

здесь учусь в который раз я

русским ласковым словам.

Я лежу на раскладушке

в состоянии простом.

Друг Сергеич, брат мой Пушкин,

томик твой – всей жизни том!

И в словесном урожае,

что наутро соберу,

мой компьютер проиграет

вековечному перу.

Потому мы – не поэты,

что пред ним – нас всякий мал:

нет давно гуся на свете,

чьим пером он баловал.

Я пишу. Да разве дело,

что умею я писать?

Раскладушка проскрипела:

«Помечтал? Пора вставать!»…

 

«ТОМИК ПУШКИНА СТАРИННЫЙ»